:: "Шпеер и он". Трудности игры ::

Документальная драма "Шпеер и он" является едва ли не главным событием года. Три года спустя мирового успеха "Мужчин" режиссер Генрих Брелоер решает снять фильм о жизни Альберта Шпеера, известного архитектора национал-социалистов Второй мировой, одного из самых близких людей Гитлера, осужденного на 20 лет на Нюрнбергском процессе. В высокооцененных трех частях этого фильма прерасно сыграли две звезды - Тобиас Моретти и Себастьян Кох. В передаче "Бёкман" оба главных героя рассказывают о трудностях игры, о понимании своих ролей и многом другом.

Альберт Шпеер занимает Себастьяна Коха даже после окончания съемок. "Когда я вижу фильм, я вспоминаю свою работу, я словно вновь он. Теперь я замечаю, что во время просмотра я еще в работе". Интенсивность съемок и длительный рабочий день исчерпали бы кого угодно, говорит Кох. Это было для него очень важным опытом. "65 или 70 дней, когда мы снимали в очень большом напряжении, со мной никогда такого не было!" Тобиасу Моретти съемки давались гораздо легче. "Всегда были интервалы между съемками. Как только я был готов, мы снимали.И потом три, четыре дня это повторялось снова и снова. Для меня постоянно находились какие-то трудности. Но мы их преодолели".

Себастьяну Коху приходилось не сладко с его ролью. "Шпеер вообще имел крайне странный вид. Грудь как панцирь, руки постоянно за спиной. Голова поднята. Он весь прямой и несгибаемый. Телу физически трудно долгое время находиться в таком положении. Странно играть такого человека". У Моретти были несколько иные трудности с исполнением роли Гитлера. "Это как ходить по острию ножа: если переигрывать, тогда это будет совсем не то, что нам знакомо. Если преувеличить, это будет Чарли Чаплин". Это было актерской проблемой. "Никто не знает, каким был Гитлер на самом деле. Конечно есть видеопленка, но там он на сцене. Он актёр. Он никогда не был таким, каким он был. Лучше всего можно его узнать в воспоминаниях его коллег или служащих".

Личность Альберта Шпеера Кох узнавал с помощью чтения книг и видеоматериалов о нем, и в первую очередь во время съемок он "сливался" со своим персонажем. Эта фаза была решающей и трудной - "где нужно понимать этого человека, хотеть стать ближе - и где нужно влюбится в этого персонажа как актеру". Моретти тоже справился со своей актерской задачей. "Все равно это абстракция, до самого конца. Но постепенно это понимание исчезает. Одно - твоя работа, жесты, язык. Другое - это когда ты и твой персонаж обособляетесь, ты думаешь так же, как и он".

Можно ли влюбиться в такого персонажа, как Альберт Шпеер? Для Себастьяна Коха было необходимо понять этого человека. "Чем ближе я буду с ним, тем ближе он зрителю. Я должен его защищать, когда я - это он". Из-за такой позиции актера иногда случались небольшие несостыковки с мнением режиссера. "Генрих Блоер иногда хотел видеть Шпеера иначе, в другой форме... Он часто говорил, что я должен делать это сознательнее. Я исходил всегда из того, что Шпеер это человек, который думает о себе. Все, что он делает, он делает на самом деле, это не игра".

Во время съемок возникла "теория архитекторского замысла". Шпеер словно строил сам для себя такие здания, которые были так прекрасны, что внутри мог жить сам их создатель. Но если окружающая среда этого здания становится опасной, то архитектор строит новое здание, запирает дверь старого и никогда не переступит его порог вновь. В чем состоит притяжение Гитлера и Шпеера? У них обоих была "двусторонняя дверь" к сердцу. Они оба были одиноки, почти изолированы от человеческого общества.

Если фильм "Закат"("Бункер") показывал только последние дни Гитлера, "Шпеер и он" раскрывает другие периоды жизни этого человека. Моретти говорит: "играть Гитлера динамично для меня было сложно. Для меня он всегда был стар. Даже в двадцать лет он был уже стариком. В действительности это было не так, это ясно".

Упреки, что Гитлер оказался более человечным в "Шпеере", чем в "Закате", кажутся актерам необоснованными и не имеющими смысла. "Конечно, Гитлер был чудовищем. Он был чудовищем, но! - он был человеком. Показывать его извергом кажется мне довольно глупым. Он существовал, и выбрали его", - говорит Моретти. "Вся дискуссия - можно ли представлять его человечным? - кажется мне полным абсурдом. Это не были слоны или там носороги. Это были люди. Страхи имеют человеческие лица. Если так и оставить наше представление о них, мы так ничего и не поймем. Как этот сон стал кошмарным сном. Если не расказать о сне, то переход не ясен", - утверждает Кох.



Подготовил: Кристиан Шу
Назад

© 2005. Copyright by Christian Schu, Allie, and Cuore All rights reserved. Копирование и другое использование материалов без согласия авторов запрещено вашей совестью. Преследование будет вестись по закону джунглей.